Северные Цветы на 1828 годъ. Спб. въ Тип. Деп. Нар. Просв. in 16, III, 314 и 107 стран.
На нынешній годъ въ изданіи сего Альманаха, вместе съ Барономъ А. А. Дельвигомъ, участвуетъ О. М. Сомовъ. Благодаримъ Гг. Издателей, что они не только поддержали славу Северныхъ Цветовъ, но по отделенію поэзіи, кажется, усовершенствовали ихъ строгою разборчивостью. Начнемъ съ сего отделенія.
Изъ пятидесяти стихотвореній, составляющихъ отделъ поэзіи, первою пьесою по предмету, где вдохновенная поэзія сливается съ философическою идеею, и по выраженію поэтическому, кажется намъ: Последняя смерть, отрывокъ изъ поэмы Баратынскаго. Другая пьеса не меньшаго достоинства: Ангелъ, соч. А. С Пушкина. Небольшая, мило разсказанная Пушкинымъ, быль не быль, однакожъ и не сказка. Графъ Нулинъ и Отрывокъ изъ трагедіи: Борисъ Годуновъ; Отрывокъ изъ поэмы Баратынскаго: Бальный вечеръ и стихи Кн. Вяземскаго: Море: вотъ, по нашему мненію, прекраснейшіе изъ новыхъ цветовъ Русской Поэзіи. Присовокупите къ этому: Элегію Пушкина, Элегію Башюшкова, Вечерній звонъ, Козлова, несколько стихотвореній Барона Дельвига и Илличевскаго, две пьесы Подолинскаго, две пьесы неизвестныхъ поэтовъ (Падающія Звезды и Черепъ), и вы согласитесь, что такое изящное собраніе стихотвореній и не на почве Русской Словесности должно бы заслужить благодарное вниманіе публики. Кроме того найдете въ Сев. Цветахъ стихи Гг. Гнедича, Крылова, Языкова, Ѳ. Н. Глинки, Вердеревскаго, Туманскаго, Ободовскаго, В. В. Измайлова, Григорьева, Зайцевскаго. Что сказать о сочиненіяхъ всехъ сихъ Поэтовъ? Что не все написанное наскоро, и можетъ быть совсемъ не для публики (даже и такими поэтами, каковы Н. И. Гнедичъ и И. А. Крыловъ), можетъ быть превосходно и должно быть хвалимо. Другимъ поэтамъ, нами наименованнымъ, можно заметить ихъ однообразіе, которое проявляясь всегда въ однихъ образахъ и звукахъ, можетъ, не то что наскучить, а по крайней мере освободить читателей отъ живыхъ впечатленій. Не смеемъ повторять здесь найденнаго нами на 208 стр. перваго отделенія Сев. Цветовъ, что "однообразность въ писателе доказываетъ односторонность ума, хоть можетъ быть и глубокомысленнаго." Но какъ-же не заметить следующаго: переводы Горація по Французской рамке, Г-на Вердеревскаго; летанье куда-то, потребность чего-то и наборъ существительныхъ именъ и изысканныхъ странныхъ словъ въ Русскихъ разсказахъ Ѳ. Н. Глинки; отреченіе отъ славы, жалобы на уединеніе, на безвестность, сравненіе съ лампадами, съ свечами, etc. etc. Г-на Плетнева; однозвучныя подражанія библейскимъ песнопеніямъ Г-на Ободовскаго, подражанія, въ коихъ не видно следа сильныхъ, пламенныхъ подлинниковъ; прозаическія напоминанія о Немецкихъ Профессорахъ, восклицанія о вине, табаке, пунше, студенческихъ беседахъ, стараніе выискать новый оборотъ для старой мысли, Г-на Языкова; грусть, тоска, отчаянная безнадежность въ элегіяхъ Г-на Туманскаго, все это, положимъ, высказанное въ самыхъ гладкихъ стихахъ, но вечно одно и то же, приговорится и прислушается!
съ природы и быта Малороссійскаго ярки и блестящи. Просимъ Г-на Байскаго поскорее издать Гайдамака вполне. Въ повести Ѳ. В. Булгарина (Паденіе Вендена) отличію хорошо отделаны сцены, где является Іоаннъ Грозный. Мы съ любопытствомъ прочитали еще Отрывки изъ писемъ, мысли и замечанія, и угадали имя Автора. Тутъ много остроумнаго, много глубокомысленнаго, но есть и парадоксы (на прим. то "Французская Словесность родилась въ передней и далее гостиной не доходила; что есть безсмыслица отъ огромности ума" и проч). Думаемъ, что Сочинитель нарочно перемешалъ дело съ бездельемъ, чтобы заставить читателей угадывать; что пишетъ онъ шутя и что не шутя.
Русской Литтературы съ другими не такъ велика, какъ думаютъ вообще и говорятъ многіе: беремся доказать ему, что вся Русская Литтература, сначала ея, до ныне, не сравнится съ темъ, что въ Англіи, или въ Германіи и даже во Франціи, на которую теперь въ моде нападать, является въ десять летъ. Жалуясь на пристрастіе Рускихъ къ иноземному и полагая это одною изъ главныхъ причинъ слабости нашей литтературы, Авторъ долженъ былъ перевернуть вопросъ и на другую сторону: не отъ слабости-ли отечественной литтературы и происходитъ это пристрастіе? Не споримъ съ Авторомъ о сужденіяхъ и приговорахъ его отдельно книгамъ и журналамъ и позволяемъ себе только заметить, что онъ былъ слишкомъ жестокъ въ приговоре Телеграфу. Онъ осуждаетъ его за необработанный, нехорошій слогъ и неумеренность въ сужденіяхъ. И безъ того уже довольно достается Телеграфу и въ водевиляхъ и въ Дамскомъ Журнале, и въ сатирахъ и эпиграммахъ, которыя десятками ходятъ въ народе! О слоге не споримъ. Издатель не все самъ пишетъ: многіе изъ Русскихъ Литтераторовъ удостоивали Телеграфъ помещеніемъ своихъ сочиненій, переводовъ и разборовъ. Возьмемъ для примера прошлый 1827 годъ: кажется, едва-ли въ какомъ-нибудь другомъ Журнале было столько почетныхъ именъ литтературныхъ: И. И. Дмитріевъ, В. А. Жуковскій, Кн. П. А. Вяземскій, Е. А. Баратынскій, К. Н. Батюшковъ, И. И. Давыдовъ, А. Я. Булгаковъ и многіе другіе известные особы помещали въ Телеграфе свои статьи: на чей-же счетъ падаетъ упрекъ въ нехорошемъ слоге? Но, впрочемъ, Издатель Телеграфа снимаетъ на себя упрекъ Г-на Сомова, признается, что онъ пишетъ, какъ умеетъ и какъ успеваетъ; но за то проситъ Г-на Сомова избавить Телеграфъ отъ упрека въ неумеренныхъ сужденіяхъ и резкихъ приговорахъ. Нетъ! ни одинъ (смело говорю!), ни одинъ изъ Русскихъ Журналистовъ не приветствуетъ съ такимъ доброхотствомъ всего, что является изящное и хорошее въ Русской Литтературе. Телеграфъ сильно вооружается противъ неизящнаго и безполезнаго: это правда; но пусть сообразитъ Г-нъ Сомовъ статьи критическія, на примеръ, въ Московскомъ Вестнике, или -- за чемъ далеко ходить! -- свои собственныя критическія замечанія въ Северной Пчеле, и -- только тогда, да вержетъ онъ критическій камень осужденія въ мирнаго и кроткаго своего журнальнаго собрата!
Н. П.
"Московскій Телеграфъ", No 1, 1828