Предисловие |
XLI.
1834. 2 августа. Ахалцых.
Когда вы перестанете церемониться со мной, добрый мой друг Ксенофонт Алексеевич? Неужели вы думаете, что я ценю Морехода Никитина во что-нибудь? Сохрани Господь! Мне надобно было что-нибудь написать для Библиотеки для Чтения, и я написал во вкусе этой Библиотеки. Верите ли, рука не подымается писать для такого товарищества; но что делать? я запряжен в свое слово, и мямлю, мямлю, прости Господи, без складу по складам. Впрочем, послал им недавно четыре кавказских очерка, которыми вы (если их не исковеркают в столице) будете довольнее, потому что в них просвечивает душа.
Когда положите деньги в ломбард, сколько Бог даст выручить, то возьмите билет на имя неизвестного и отдайте его брату Павлу, который осенью с горячих вод у вас будет. Он вам даст доверие получать проценты и пересылать ему. Или сделайтесь как лучше: я вам даю полномочие насчет пера и кошелька. Верно, я сам лучше бы не сумел для себя работать, как вы вчуже для меня хлопочете. Простите выражение: вчуже, -- оно-то чужое сердцу и уму моим.
Владимиру Дмитриевичу Вальховскому (первому в красном сафьянном переплете, для уровня с первыми (Томами, посланными из Петербурга. К. П.)); ко мне один или много два; Шнитникову один, и только. Для доброго моего командира, прямо на его имя (майору Василию Григорьевичу Зеничу, ахалцыхскому коменданту), поскорее пришлите Басни Крылова и Сочинения Державина (последних изданий). Это тип русского боевого штаб-офицера, с прекрасным сердцем и со всеми привычками палатки. Служил век, изуродован, и ни копейки за душой. Можете представить, что мы не ссоримся. При посылке Зеничу книг, вложите туда же , Сенковского. Посмотрим, что это такое? Денег мне до ноября не посылайте. Оставьте около 1000 расходных, не более; все прочее впрок. Брату Павлу нужно будет рублей 300 при проезде, но если понадобится более, то более. Для кого же я и собираю как не для братьев? Ставьте на мой счет все, что посылаете ко мне и к Ш-м. Я наперед одобряю все ваши распоряжения, и благодарил бы, если б между нами нужны были не чувства, а слова.
Я ждал разрешения на бой, который будет кровав и на каждом шагу, в Абхазии, -- еще нет ответа, но вероятно будет вожделенного содержания.
Желаю полного успеха в разгадке борьбы Наполеона с Русью, она именно стала границею между личностью и . "Со мной кончился ряд людей, которые могли занимать всю сцену", где-то сказал сам N. -- "Теперь будут владычествовать массы." Я не люблю Наполеона. Он слишком думал о роли своей и слишком мало о долге. Сын прошлого века, он не мог понять нового, и упал в жалкую толпу подражателей; но в Россию влекла его необходимость, а не ослепление. Условие быть для него было завоевывать, он мог плавать только по крови, и не утонул, а погряз в ней. Впрочем, пускай кто хочет верит ему, будто из жалости он не надел красную шапку -- молодцу хотелось непременно остаться деспотом. Когда-нибудь поговорю об этом пообширнее; теперь спешу. У меня есть кой-какие заметки об этой ужасной и утешительной драме -- о войне за правоту. Брата Николая обнимаю дружески, и надеюсь, что, пережив свой нравственный климатерический год, он выйдет как фарфор из обжига -- звонок и крепок и красив. Поцелуйте за меня ручку у вашей супруги, а своих малюток по три раза, в чело. Дай Бог вам всем здоровья, а счастье найдете в себе. Я здоров и силен, без увеличений, как атлет, да и надо, правду сказать, иметь медвежьи ребра, чтоб идти с голыми кулаками на судьбу. Изучаю геологию окрестностей, и что-нибудь напишу о том. Valete!
Предисловие |