XVII
Княгиня возвратилась домой поздно. Когда на другой день проснулась она, Аграфена доложила ей, что барышня Эмма Ивановна вчерашний день опять занемогла, и, кажется, очень сильно.
-- Для чего ж ты, дура, не сказала мне этого вчера, когда я приехала?
-- Я не хотела беспокоить ваше сиятельство.
Княгиня оставила свой завтрак и пошла в комнату Эммы.
Перед этою комнатою встретил ее доктор, только что оставивший Эмму. Он всю ночь просидел у ее кровати.
-- Что ваша больная? -- поспешно спросила его княгиня.
-- Ничего; ей теперь лучше. Не беспокойте ее, княгиня.
-- Мне надобно ее видеть.
-- Для чего же, княгиня? Она теперь спокойнее и просит послать за духовником вашим, монахом Паисием. Да, она еще просила меня извинить ее перед вами, что причиняет вам столько неприятностей своею болезнию. Прикажите поскорее послать за этим монахом; а что касается до беспокойств, причиненных вам нездоровьем Эммы, то они продолжатся немного времени. Эмма не проживет до вечера.
-- Любезный доктор!..
-- Да, на этот раз наука меня не обманет... Княгиня не в силах была ни идти к Эмме, ни говорить.
Она пошла в свой будуар. Старый князь встретил ее в зале.
-- Правда ли, что наша немка отчаянно больна и умирает? -- спросил он.
-- Да,-- отвечала княгиня.
-- Как скучно! Филька! вели заложить мою карету. Adieu, ma chere! я еду в Москву.
-- Теперь?
-- Да, ты знаешь, что я терпеть не могу мертвых и теряю сон и аппетит, когда в доме есть покойник.
Через час загремел экипаж княжеский и в самых воротах столкнулся с старинными дрожками, на которых приехал духовник княгини.
Инока ввели в комнату Эммы. Больная сидела в больших креслах против окна, обложенная подушками.
-- Отец мой! -- сказала ему Эмма слабым, едва слышным голосом. -- Теперь скоро кончится все: и борьба, и страдание. Одна просьба к вам, моему последнему утешителю на земле: совершите надо мною святое таинство обращения в православную веру и, заклинаю вас, упросите княгиню, чтобы меня похоронили на здешнем сельском кладбище.
-- Дочь моя! благословенно твое желание, и святая церковь православная всегда готова принять прибегающего к ней. Но что за мысль о кладбище...
-- Неужели это грех? Здесь положены его предки... здесь положат и его, где бы он ни умер и сколько бы еще лет ни прожил. Боже! дай ему жизнь долголетнюю и счастливую; но придет и его череда. Бренные кости мои возрадуются, что на одной божией ниве восстанем мы некогда: восстану я -- не упрекать его, но встретить взором святой любви, которого не узнать ему в здешней жизни; восстанет и он -- не отвергнуть меня, но вместе приблизиться к трону любви бесконечной.
Благочестивый инок не мог удержать слез своих. Он положил обе руки на голову Эммы и молился о ней...
Едва кончился обряд миропомазания и Эмма причастилась св. тайн, когда тихо вошла в комнату Фанни и со слезами упала у ног своей подруги.
-- Неужели и дедушка приехал с тобою? -- спросила Эмма беспокойно.
-- Нет, я одна.
-- Слава богу! я не дождусь его, если он приедет завтра... Сядь здесь, подле меня, Фанни; подвинь мои кресла сюда, поближе к окну.
Все оставили комнату; Фанни села подле своей подруги.
-- Фанни! дай мне свою руку. Счастлива ли ты, Фанни, с твоим Теобальдом?
-- О, милый друг мой!
-- Фанни! если старик мой не переживет моей смерти -- будь матерью братьев моих...
-- Живи, милый друг, подумай о нас!
кого-нибудь сказать, что я желала бы видеть его, поговорить с ним...