Поиск по творчеству и критике
Cлово "ETC"
Входимость: 3. Размер: 4кб.
Входимость: 2. Размер: 19кб.
Входимость: 2. Размер: 8кб.
Входимость: 2. Размер: 3кб.
Входимость: 2. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 4кб.
Часть текста: русской не знает!" На днях получил я Языкова и прочитал его в три присеста от доски до доски, нарочно, чтобы дать себе полный отчет (статью об нем в "Телеграфе" писал мой брат). Знаете ли, что Языков навел на меня грусть? Да, грусть именно! Можно ли с таким языком, с такими формами стиха соединять такую бессмыслицу, такую пошлость содержания! Стих у него чудный -- содержание, душа стиха -- мышья, точно мышиным огнем согретая! Еще более досады принес мне Одоевский. Этого я хорошо знаю, знаю, что он человек с залогом прекрасным; но -- боже! что это такое "Пестрые сказки"? Камер-юнкер хочет подражать Гофману, и подражает ему еще не прямо, а на жаненовский манер, и не забывает притом, что он аристократ и камер-юнкер. Это сбор мельчайших претензий на остроумие, философию, оригинальность. Чудаки! Не смеют не сделать в условный день визита и пишут a la Hoffmann! Надобно быть поэтом, сойти с ума и быть гением, трепетать самому того, что пишешь, растерзать свою душу и напиваться допьяна вином, в которое каплет...
Входимость: 2. Размер: 19кб.
Часть текста: унижать тебя и себя и дружбу нашу, переходящую пошлые пределы приличий. Но я могу показаться неизвинимым перед сердцем твоим при мысли, что я могу существовать и жить раздельно от тебя, не делясь с тобою душою и сердцем -- этого ты не подумаешь, я уверен, а если бы подумал -- мне это было бы горько! Ты умнее меня, но сердце твое я знаю лучше тебя самого -- спроси в таком случае у него, а не у холодного ума-обвинителя, часто клевещущего на жизнь и душу человека. Надобно было давно писать к тебе, отполнить немного от моего сердца -- ему тогда становится легче, но... из следующих за сим описаний ты увидишь, что я не мог передать тебе ничего, кроме грусти моей, и если бы, высказавши тебе, я и почувствовал себя легче -- зачем разделять с тобой темные стороны жизни? У тебя и своих довольно... Не знаю с чего, но мне кажется, что с "сегодня" -- новый год (с которым усердно тебя поздравляю), и в моей судьбе сделался какой-то перелом к лучшему. Ничего и нисколько особенного -- но мне так сдается что-то. Первый еще день проснулся я с какой-то безотчетной отрадой в душе, и первая мысль была: "Писать к Ксенофонту!" -- Решено, и вот тебе послание, которое, думаю, будет...
Входимость: 2. Размер: 8кб.
Часть текста: награды драгоценны, и я испытал теперь такую минуту, получил такую награду. Ты понимаешь, что я хочу говорить тебе о представлении "Уголино". Для чего тебя не было здесь? Для чего не было здесь... ты знаешь кого -- я плакал бы с вами, разделился с вами сердцем и хоть на ""мгновение узнал минуту радости, среди бездны зол, скорбей, тяжкого труда! Теперь именно еще не полно мое наслаждение тем, что мне не с кем делить его. Если удовлетворен художник, то человек уныл, и тем грустнее ему. Но -- ты и заочно со мною -- спешу набросать тебе несколько несвязных слов. Читай и воображай, что это я лично говорю с тобою. Успех "Уголино" моего был здесь неслыханный и неожиданный. Только 5-го января могли мы получить рукопись из цензуры, и тогда начались репетиции. Оставалось 12 дней, ибо положено было непременно дать его 17-го. В воскресенье был я на предпоследней пробе -- шло несвязно, неудовлетворительно, к я не струсил потому только, что, ты знаешь, с каким горьким равнодушием смотрю я. на все, мною созданное, особливо теперь. Как нарочно, в понедельник был я окружен неприятностями, досадами -- ну, жизнью -- понимаешь! Вечером покатился наш рыдван к театру, и я заполз в ложу над бельэтажем (от которого нарочно отказался, потому что явился в ложе точно так, как описывал Вильгельма в "Аббаддонне". С нами были дети, тетка, другая, Лиза, дядя, Далайка с мужем etc. etc., потому что мне подарили две ложи). Театр был полон -- добрый знак, ибо тогда было 25® мороза, и Талиони плясала на Большом театре, а при таких случаях все другие театры обыкновенно пусты. Я знал притом, что есть люди, пришедшие шикать, смеяться и много другого. И вот начинается, расшевеливается, пошло дело -- гремят! После 1-го акта Каратыгин вызван; второй шумнее -- вызывают в средине акта; с третьим актом плачут, а с окончанием его -- гром и шум! Четвертый кончается, и отвсюду крики: "Автора!" После пятого -- новый вызов....
Входимость: 2. Размер: 3кб.
Часть текста: Полевого. Полевой Н. Ф. - 29 марта 1834 г. Н. Ф. ПОЛЕВОЙ 29 марта 1834 г. Петербург Едва приехал я, как и спешу успокоить тебя, милый друг Наташа, что я добрался до Петербурга, хоть с отколоченными ребрами от почтовых тележек и от прегадкой дороги, но здоров совершенно и спокоен, как будто эти строки пишу в своем кабинете и хочу для шутки переслать их тебе с Сергеем. Прошу тебя, милый друг, заплатить мне таким же спокойствием души за исполнение просьбы твоей: беречь себя. Не воображай себе ни дороги моей каким-нибудь волоченьем негодяя под стражею, ни теперешнего моего пребывания чем-нибудь вроде романической тюрьмы: мой голубой проводник был добрый хохол и усердно услуживал мне. Сидели мы, правда, рядом, зато рабочие инвалиды по московскому шоссе снимали перед нашею тележкою шапки, что меня забавляло чрезвычайно. Теперь я пока живу в светлой, не очень красивой, но комнате, и мне дали бумаги и перьев -- буду оканчивать "Аббаддонну" или напишу, может быть, препоучительную книгу нравственных размышлений о суете мира etc. etc. Брату отдельно не пишу; покажи ему это письмо, почему я и прибавил в нем, что, где бы я ни был и что бы я ни был,-- в душе моей вечно будет он, мои единственный друг. О деле я ничего еще не могу сказать, ибо граф А<лександр> Х<ристофорович> только сказал мне, чтобы я отдыхал с дороги. -- Крепкий верою, крепкий своею правотою и совестью, я не боюсь ничего и даже в эту минуту не про-меняюсь с многими, которые сегодня спокойно встали с постелей и поскачут по Петербургу в богатых экипажах. Мое благословение всем детишкам:...
Входимость: 2. Размер: 7кб.
Часть текста: Баратынскаго: Бальный вечеръ и стихи Кн. Вяземскаго: Море: вотъ, по нашему мненію, прекраснейшіе изъ новыхъ цветовъ Русской Поэзіи. Присовокупите къ этому: Элегію Пушкина, Элегію Башюшкова, Вечерній звонъ, Козлова, несколько стихотвореній Барона Дельвига и Илличевскаго, две пьесы Подолинскаго, две пьесы неизвестныхъ поэтовъ (Падающія Звезды и Черепъ), и вы согласитесь, что такое изящное собраніе стихотвореній и не на почве Русской Словесности должно бы заслужить благодарное вниманіе публики. Кроме того найдете въ Сев. Цветахъ стихи Гг. Гнедича, Крылова, Языкова, Ѳ. Н. Глинки, Вердеревскаго, Туманскаго, Ободовскаго, В. В. Измайлова, Григорьева, Зайцевскаго. Что сказать о сочиненіяхъ всехъ сихъ Поэтовъ? Что не все написанное наскоро, и можетъ быть совсемъ не для публики (даже и такими поэтами, каковы Н. И. Гнедичъ и И. А. Крыловъ), можетъ быть превосходно и должно быть хвалимо. Другимъ поэтамъ, нами наименованнымъ, можно заметить ихъ однообразіе, которое проявляясь всегда въ однихъ образахъ и звукахъ, можетъ, не то что наскучить, а по крайней мере освободить читателей отъ живыхъ впечатленій. Не смеемъ повторять здесь найденнаго нами ...
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: Письмо Полевого. Краевскому А. А. - 9 декабря 1844 г. А. А. КРАЕВСКОМУ 9 декабря 1844 г. Петербург Посылаю вам, милостивый государь Андрей Александрович, редкость: оду И. А. Крылова. Она была издана в СПб., в 1790 году (в 4®, 10 стр., без означения типографии). Теперь ее не сыщете нигде. Напечатайте ее в "Отечественных) зап<исках>", ибо она составляет любопытную черту к характеристике века и жизни дедушки Крылова, а для журнала драгоценность. Тут можете прибавить и от себя несколько строк о Крылове, etc. У меня есть много таких вещей, и я охотно передам их вам, ибо без того могут они потеряться. Посылка, моя, надеюсь, не удивит вас. Можно быть различных мнений в том и другом и взаимно уважать друг друга и желать друг другу добра, предоставляя мелкую личную злость людям ниже названия человека. Осмеливаюсь думать, что мы находимся в таком положении. Об этом надобно бы когда-нибудь поговорить откровенно, и переговор привел бы ко взаимной пользе и к пользе общего дела. Верьте почтению и преданности того, кто есть и будет ваш, милостивого государя, покорнейший слуга Н. Полевой. Дек<абря> 9, 1844 г. СПб.