Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "С"

1. История государства Российского. Сочинение Карамзина

Входимость: 1. Размер: 64кб.

Часть текста: как историка и палеографа, философа и географа, археографа и исследователя исторических материалов. Критика такого объема не может быть статьею журнала и потому уже, что огромностью своею превзошла бы она пределы, которые должны быть полагаемы статьям изданий повременных. Мы хотим только вообще обозреть творение Карамзина в то время, когда последний том сего творения показал нам предел труда, коего достигнул незабвенный для России писатель. Если журналы должны быть зеркалом современного просвещения, современных мнений, если они должны передавать публике голос людей высшего образования, их взгляд на предметы важные, обращающие на себя внимание, то, конечно, обязанностью журналиста должно почесть суждение об "Истории государства Российского", основанное на выводах из разнообразных мнений и на соображениях людей просвещенных. Решительно можно сказать, что не было прежде и, может быть, еще долго не будет в литературе нашей другого творения, столь великого, обращающего на себя такое сильное, всеобщее внимание отечественной публики. В Европе сочинение Карамзина принято было с любопытным участием, как представитель нашего просвещения, наших мнений о важнейших предметах общественной жизни, нашего взгляда на людей и события. Показать причины восторга, коим русские читатели приветствовали труд Карамзина, холодности, с какою отозвались...

2. Живописец.

Входимость: 1. Размер: 68кб.

Часть текста: hinweg und ruht in sich -- Auf einmal, wie ein unbemerkter Funke Die Mine ziindet, sei es Freude, Leid, Zorn oder Grille, heftig bricht er aus: Dann will er alles fassen, alles halten, Dann soil geschehn, was er sich denken mag, In einem Augenblicke soil entstehn, Was jahrelang bereitet werden sollte, In einem Augenblick gehoben sein, Was Mflne kaum in Jahren losen konnte. Er fordert das Unmogliche von sich, Damit r es von andern fordern diirfte. Die letzten Enden aller Dinge will Sein Geist zusammenfassen; das gelingt Kaum einem unter Millionen Menschen, Und er ist nicht der Mann: er fallt zuletzt, Urn nichts gebessert, in sich seibst zuriick... Гете. Торквато Тасс {*} {* Его давно я знаю. Он слишком горд, чтобы скрываться. Вдруг В себя он погружается, как будто Весь мир в его груди, он тонет в нем, Не видя ничего вокруг себя. Тогда он все отталкивает прочь, Покоится в самом себе и вдруг Он бурно извергает радость, скорбь, Причуду, гнев. Он хочет все схватить, Все удержать, тогда должно случиться Все, что сейчас пришло ему на ум. В единый миг должно произойти, Что медленно готовится годами. В единый миг он хочет разрешить То, что во много лет неразрешимо. От самого себя и от других Он требует того, что невозможно. Желает он пределы всех вещей Схватить за раз, а это удается Едва ль из миллионов одному, Он не из тех, и должен наконец Уйти в себя, не став нисколько лучше. Пер. С. Соловьева }   I ...

3. Иоанн Цимисхий. Книга III

Входимость: 1. Размер: 67кб.

Часть текста: одном из домов царьградских, в обширной комнате, освещенной лампадою, сделанною в виде черепа человеческого, сидели два человека и беседовали, хотя ночь уже давно наступила, мрак облегал Царьград, и, говоря выражением старинных поэтов, "Морфей рассыпал мак на зеницы людские обильною рукою". Дом, в котором находились собеседники, составлял одно из огромных зданий, принадлежавших частным людям, и находился на форуме, или площади Константиновской. Главный портик сего дома выходил на площадь, а самое строение терялось в огромных соседственных зданиях, и почти столько же находилось его в земле, сколько на поверхности земли. Так было во всех значительных зданиях царьградских, начиная с дворцов до чертогов вельмож и богачей. Подземелья, погреба, тайные выходы и входы были столь обыкновенны в домах царьградских, что говорили, будто Царьграда только одна треть на земле находится, другая висит на воздухе, третья зарыта под землею. В подземельях и погребах богачи и вельможи скрывали свои сокровища, укрывались сами во времена бедственных волнений, беспрерывно потрясавших благоденствие Царьграда. Богач считал бы свой дом несовершенным, если бы не было в нем потайных входов и выходов. Это сделалось, наконец, модою, щегольством. На что не бывает моды? Дом, о котором мы говорим, мог почесться самым щегольским, если бы надобно было судить о нем по его подземельям и тайникам: он изобильно снабжен был ими, и многие из них были так скрыты искусством зодчего, что никто и никогда не мог бы догадаться об их существовании. Комната, где находились собеседники, нами упомянутые, была в одном из самых тайных подземельев строения. Это был погреб, глубоко опущенный в землю, и к нему...

4. Клятва при гробе Господнем. Часть третья. Глава IV

Входимость: 1. Размер: 30кб.

Часть текста: -- говорит старинная русская пословица. Между тем, как повествование летит на крыльях, события влекутся на свинцовом костыле. Не всякая песня до конца допевается -- есть еще русская пословица; мы перевернем ее по-своему и скажем: не все высказывается в были и в повести, что в самом деле было. Прошло несколько месяцев после погибели Морозова и смерти Иоанна. Что происходило в сии месяцы? Рассказывать ли? Нет! Лучше снимем с полки несколько хронографов и летописей и послушаем рассказ наших стариков. Может быть, многим читателям нашим неизвестно даже, как и что рассказывали наши предки? Развертываем записки современн и ков и читаем: "Лета 6941-го, сел на великом княжении, в Москве, князь Юрий Димитриевич. А бывший князь Василий, со слезами и с плачем многим, добил челом дяде своему, через любовника его и боярина, Семена Морозова, ибо сей Семен был в великой ладе и в любви у Великого князя Юрия Димитриевича. И сей Семен, многомощный у Великого князя, испечаловал Василию мир, любовь и удел, и город Коломну. И отселе началось княжение Великого князя Юрия Димитриевича, его же Господь на благоденствие людям поставил и невидимое своею помощию оградил. И об этом радовались все московские люди. И князья окрестные...

5. Дурочка.

Входимость: 2. Размер: 18кб.

Часть текста: в Олонец, с каким скачу, спешу теперь в Москву -- там -- нет! теперь уже почти здесь -- моя Паулина! -- Здесь!.. О боже! Голова моя кружится; сердце мое бьется так сильно, как будто ему тесно стало тут, в груди моей... Я не мог ехать далее -- остановился на Черной Грязи, велел отвести себе комнату и вот уже целый час хожу, сижу, ничего не делаю, ничего не думаю. О чем мне думать? Одна мысль моя: Паулина. И на одну такую мысль недостанет мне вечности... Какая-то глупая рожа приходила и спрашивала меня, не хочу ли я есть либо пить? -- Разве у вас останавливаются только для еды и питья? Нет ли у вас уголка, где живут только счастьем, только мечтою о счастье? Мечтой! Что за вздор! Еще недавно оно было для меня мечтой, а теперь перешло в чудную существенность... О, Паулина! ты -- моя... С каким безумным нетерпением поскакал я из Петербурга и мчался опрометью всю дорогу, как бесился я на людей, задерживавших меня там, в их великолепном леднике,-- они хотели, чтобы я замерз, как они... Бог с вами! Если за свободу мне можно откупиться золотом -- возьмите его и дайте мне поскорее отогреться подле моей Паулины. Расчет верен, кажется: вам золото, мне -- воля и...